Культовые балеты «Жизель», «Ромео и Джульетта», «Анастасия» и «Шехеразада» — визитные карточки нашего Большого театра. За каждым из них стоит не только невероятный талант создателей, огромный труд артистов, но и невероятные истории. Правда ли, что белорусская исполнительница роли Жизели ночами гуляла по кладбищу, вживаясь в образ? Почему артисты «Ромео и Джульетты» ненавидели музыку, написанную для этой постановки? Как в балете «Анастасия» о княжне Слуцкой появился свояк Ивана Грозного? Для чего авторы «Шехеразады» заставили танцоров снять пуанты и оголиться? В новом документальном цикле «Большое искусство» видеосервиса VOKA, посвященном самым значимым постановкам Большого театра Беларуси, тайны закулисья раскрывают легендарные танцовщики и балетмейстеры, искусствоведы, декораторы и костюмеры. Таким захватывающим мир балета не был еще никогда!
Мистическая «Жизель»: когда любовь сильнее смерти:
Легендарный балет XIX века уже почти два столетия не сходит с мировой сцены. Исполнить партию Жизели — простой девушки, полюбившей аристократа Альберта, сошедшей с ума от его предательства и умершей от разрыва сердца, — до сих мечтает каждая солистка и артистка кордебалета. Но достается эта роль только лучшим.
На сцене Большого театра Беларуси с 1987 года образ Жизели воплощала в танце Инесса Душкевич. Она делала это настолько убедительно, что родился слух: артистка ходит по ночам на кладбище, чтобы прочувствовать атмосферу места, где происходит действие всего второго акта. Покинув наш мир, Жизель попадает в стан виллис — мертвых девушек, которые заставляют танцевать до смерти мужчин. Одним из них становится и Альберт. Но любовь Жизели оказывается сильнее обид: она до последнего пытается спасти юношу. Кстати, Альберт получает право на сольное выступление только в конце второго акта, когда искупает свою вину — по законам балета XIX века такой танец был разрешен исключительно положительным персонажам.
В отличие от ряда стран, где над «Жизелью» вовсю экспериментировали, на белорусской сцене сохранили классическое прочтение. Более того, главный балетмейстер Большого театра Игорь Колб настоял, чтобы на сцене нашлось место и животным — собакам и пони. И это тоже возвращение к истокам. В оригинальных французских постановках XIX века режиссеры нередко прибегали к такому ходу, чтобы поразить публику. Так что белорусская интерпретация легендарной «Жизели», пожалуй, одна из самых близких к оригиналу.
Продолжение читайте на сайте БЕЛТА